На этой неделе в прокат выходит художественный фильм «Сплит» режиссёра М. Найт Шьямалана, и по этому поводу хочется сказать несколько слов. Джеймс Макэвой играет мужчину с расщеплением личности, внутри которого уживаются 23 персонажа. Один из них — Деннис — похищает трёх молодых девушек. Каждый раз перед ними появляется кто-то другой, но каждая из личин точно знает: отпускать на волю никого нельзя.

После успешного во всех смыслах «Визита«, где Шьямалан по-своему обыграл моду на хорроры в субжанре мокьюментари, режиссёр окончательно возвращается в родные пенаты. «Сплит» отнюдь не фильм ужасов, как может показаться на первый взгляд, а полноценный психологический триллер, в котором болезнь главного героя — всего лишь предлог для разговора о внутренних демонах и страхах каждого из нас.

Шьямалан никогда не скрывал своего почтения перед маэстро Хичкоком, и его новая работа — ещё одно признание в любви классику мирового кино. Режиссёр не ограничивает место действия замкнутым пространством убежища шизофреника, он вводит в сюжет лечащего психиатра, на приём к которому каждую неделю обязан ходить артист Макэвой. Тем самым создаётся не только дополнительный очаг напряжения, но и новый контекст, новый вектор повествования.

С точки зрения жанра «Сплит» — образцовая работа. Тут нет ничего лишнего, каждый компонент работает на конечный результат. И он (результат) в итоге производит впечатление. Шьямалан выкладывает перед зрителем все запчасти,  после чего ловко и умело собирает из них совсем нестыдное средство передвижения. Вроде всё перед глазами, никаких тайн и секретов, а сделано мастерски, с фирменными интонациями.

Уже упоминавшийся «Визит» вселял надежду на выздоровление режиссёра после долгой творческой хандры. «Сплит» эти ожидания и надежды оправдал. М. Найт Шьямалан снова с нами!

P.S. Совсем неудивительно, но требует отдельной ремарки: Джеймс Макэвой — прекрасен.

Занимательная арифметика. Главная премьера недели — «Конг: Остров черепа» — собрала с одного экрана $15,867, а «Персональный покупатель» Оливье Ассаяса, вышедший в штатовский прокат на 4 экранах, собрал с каждого из них по $19,794.

Так французский режиссёр побил большую обезьяну.

Так вот про художественный фильм «Логан» режиссёра Джеймса Мэнголда, где все тридцать три удовольствия: побитый жизнью артист Джекман, зубодробительный экшн, и, главное, продуманное от начала до конца содержание, рассчитанное не на подростков с попкорном, а на вдумчивого и заинтересованного зрителя.

Очевидно, что после невнятного «Росомаха: Бессмертный» надо было или закрывать лавочку вовсе (и Мэнголд и Джекман, думается, это прекрасно понимали) или искать новые способы решения возникших доселе проблем. Точнее, проблемы, выражающейся в отсутствии драматической глубины главгероя. Из-за чего все телодвижения и сюжетные кульбиты выглядели всего лишь необходимыми паузами между очередной дракой или погоней. Выход оказался достаточно прост — взрослый рейтинг и полноценная настоящая история, рассказанная с чувством, толком и расстановкой.

Режиссёр Мэнголд проделывает с Росомахой ровно то же самое, что и Кристофер Нолан с Бэтменом: добавляет реализма, оставляя при этом базовые, фундаментальные элементы комикс-мифологии. Тут есть над чем подумать и чему (и кому) сопереживать. В случае с «Логаном» привычное в таких случаях определение «кинокомикс» не совсем уместно. Это полноценное авторское высказывание с использованием комикс-эстетики, и никак иначе.

Если вдуматься, Мэнголд и Джекман в очередной раз подтвердили старую добрую истину о том, что настоящим мерилом успеха (в том числе и кассового!) является не «детский» рейтинг, а качество проделанной работы. Обидно лишь то, что подобные вещи нужно кому-то доказывать. Но эти двое своё дело уже сделали, и сделали его на отлично.

На этой неделе в прокат вышел художественный фильм «Джеки» режиссёра Пабло Ларраина, и по этому поводу хочется сказать несколько слов. Чилиец смешивает несколько временных пластов: журналист (Билли Крудап) берёт интервью у покинувшей Белый Дом вдовы (Натали Портман) убитого президента; первая леди проводит экскурсию для телевидения по своим апартаментам; тяжёлые дни, предшествующие похоронам Дж. Ф. К. и разговор со священником (Джон Хёрт) на природе. Четыре взгляда на одну женщину в разных обстоятельствах.

Ларраин отталкивается от всем известного события (убийство президента в Далласе), сосредотачиваясь на персоне женщины, с одной стороны, являвшейся центральным персонажем разворачивающейся драмы, а с другой — оттенённой национальным трауром. Режиссёр, что важно, не превращает Жаклин Кеннеди в героиню без страха и упрёка. Напротив, находит точно подобранные линзы, позволяющие увидеть её внутренние переживания, передать на экране которые можно набором очень ограниченных средств. Но это всё-таки возможно. И Ларраину это удаётся.

Натали Портман выдаёт одну из лучших ролей в карьере, однако основная прелесть «Джеки» в режиссёрском подходе к биографическому, основанному на реальных событиях материалу. Чилиец демонстративно отказывается от привычного формата «родился-крестился-женился», не тратя время на пояснения и экскурсы в прошлое. Его интересует настоящее, здесь-и-сейчас. Эмоции, переживания, чувства, сконцентрированные в одном человеке в конкретный момент времени.

Такой подход помогает избежать морализаторства и сшитых на коленке выводов. Все знают, что Жаклин спустя пять лет вышла замуж за Аристотеля Онассиса и прожила 64 года. «Джеки» — это слепок с чётко очерченного периода, позволяющий (насколько это вообще возможно посредством кинематографа) увидеть в «иконе стиля» живую душу. Получилось впечатляюще.

Посмотрел художественный фильм «Лунный свет» режиссёра Барри Дженкинса. В оскаровской гонке (августовские впечатления от трейлера оказались верными) он проходит как indie-самородок, не затерявшийся среди «взрослых дяденек». (Да, есть ещё «Манчестер у моря» Кеннета Лонергана, но разница в том, что сам Лонерган фигура более статусная и весомая, нежели Дженкинс). И не затерялся он по делу, имея на то все основания. Это не просто ещё один фильм о [подставить нужное], а работа выдающейся художественной силы и шикарных режиссёрских решений.

«Лунный свет» — история взросления чернокожего Шайрона, застенчивого и немногословного мальчика, а затем подростка, переживающего нападки со стороны одноклассников и, говоря шире, всего окружающего мира. Повзрослев и набрав внушительное количество мышечной массы, он, несмотря на угрожающий внешний вид, останется прежним. Испуганным сыном наркоманки, кого в школе обзывали «педиком».

Даже самый подробный пересказ не передаёт того, что делает в кадре режиссёр Дженкинс. Содержательно ведь — ничего нового, знакомый сюжет с набором прописных истин. Однако в «Лунном свете» всё это начинает играть иными, какими-то потусторонними, не видимыми доселе красками. Это в высшей степени поэтичное кино, где очень многое, львиная доля смыслов, передаётся через картинку, музыку, нетривиальные ракурсы.

Важно и то, что помимо продуманной и очень «вкусной» формы в картине Дженкинса есть место и размышлениям небезразличного человека о многих злободневных вопросах. Режиссёр никого не клеймит и не выводит на чистую воду (как любит делать тот же Спайк Ли), а спокойно фиксирует реальность, взвешивая все за и против.

Выдвижение на премию «Оскар» конечно подхлестнуло к фильму интерес. За это американской киноакадемии можно сказать спасибо. За всё остальное стоит благодарить режиссёра Дженкинса. Он снял по-настоящему талантливое, глубокое и очень цельное по части смыслов киновысказывание. И это значительно важнее любых упущенных или полученных номинаций и призов.

Сегодня в прокате стартует художественный фильм «Патерсон» режиссёра Джима Джармуша, и по этому поводу необходимо сказать несколько слов. Главный герой — водитель автобуса Патерсон (Адам Драйвер), живущий в городке Патерсон (да, такое вот совпадение), любит писать стихи  в прозе. Его жизнь — череда заурядных событий, но он, кажется, совсем не против. Просыпаться вместе с любимой девушкой, перевозить пассажиров, обедать заготовленным с утра бутербродом, гулять с собакой, выпивать обязательную кружку пива в баре… Что может быть лучше?

«Патерсон» — фильм-медитация о природе творчества, искусства, смысле жизни «маленького человека» и невероятной красоте самого бытия. Когда для счастья достаточно просто быть. Джармуш не придумывает ничего нового (нового для себя), не изобретает велосипед, а «всего лишь» удачно склеивает свои излюбленные темы, мотивы, воссоздаёт на экране уникальную атмосферу тихой грусти и тихой радости. А ничего другого, собственно говоря, от этого режиссёра и не требуется. По той простой причине, что так, как это делает он — никто больше не умеет. Кавычки у «всего лишь» не умаляют достоинств. Напротив, подчёркивают неповторимость.

На формальном уровне инструментарий Джармуша достаточно очевиден. Можно перечислить его приёмы, дать им оценку. Но всё это не приблизит к ответу на вопрос «Как именно это сделано?» В случае с «Патерсоном» (и с любым другим фильмом американца) такое вопрошание губительно и бессмысленно. Увлечение главного героя поэзией конечно же неслучайно. Строго говоря, Джармуш снимал о себе и про себя. Он один из немногих, кого без всякого преувеличения можно назвать кинопоэтом, в фильмах/стихах которого мудрости и глубины больше, чем в километрах бессмысленной «прозы», идущей на соседних экранах.

«Патерсон» самоценен и автономен. Ни в какую табель о рангах не впишешь. Режиссёр Джармуш совершил маленькое чудо, которое навсегда с нами. И это важно. Ведь Джим снимал не только про себя, но и про всех нас.

В самом начале второй части «Джона Уика» выдающийся швед Питер Стормаре, играющий видавшего виды русского мафиози, сообщает подельнику, что слухи о легендарном киллере не преувеличены, а преуменьшены. Собственно, это один из ключей к пониманию и восприятию работы режиссёра Чада Стахелски.

Уходу на покой (любимая машина возвращена в гараж, убийцы пса понесли справедливое наказание) мешает приезд Сантино Д’Антонио (Риккардо Скамарчо), одного из наследников итальянской Каморры. У Уика (Киану Ривз) перед ним незакрытый вексель, а это значит, что он обязан выполнить любую просьбу гостя. Джон предупреждает о своём нежелании и возможных последствиях, но Д’Антонио непоколебим. О чём в самом ближайшем будущем будет сильно жалеть…

Оригинал 2014 года очаровывал своей мужской прямотой, нахрапистостью и, конечно, уникальной харизмой артиста Ривза. То было любовное признание жанру с очевидными и продуманными отсылками к эстетике B-movies. Сиквел (и это радостная новость!) чуть тоньше на уровне формы и ещё более терпок с точки зрения содержания.

Режиссёр Стахелски прекрасно понимал, что второй раз подряд играть одну и ту же пластинку очень глупо. Выходом из ситуации стал поиск (поиск удачный) метафоры, способной объяснить принципиальную неубиваемость главного героя. Джон Уик — это демон смерти, всадник Апокалипсиса, олицетворение неизбежного конца, как минимум на физическом плане, для всего живого. В то же время, он человек, понёсший страшную утрату. Возникшая пустота останется с ним навсегда. Единственный способ окунуться в забытьё — убивать. На этом перекрёстке и рождается почти мифический отставник, крушащий всё на своём пути.

Добрые 15-20 минут фильма действие разворачивается в музее, что само по себе является претензией на дополнительные смыслы. Придаёт рукапашно-автоматной мясорубке лоска, стиля, чувства преемственности. В этом есть опасность эстетизации насилия, однако Стахелски с самого начала формулирует правила игры, давая понять, что его картина — сталелитейный боевик без претензий на реализм. Тут дело в атмосфере, в киноманских ощущениях узнавания.

Можно смело констатировать: у артиста Ривза появилась собственная франшиза. Изящная и гладко скроенная. Как дорогой итальянский костюм. Не стоит сомневаться, Джона Уика мы ещё увидим. Есть парочка незаконченных дел…

На прошлой неделе в ограниченном прокате стартовал «Коммивояжёр» выдающегося иранца Асгара Фархади. Каждый честный житель Земли знает, что пропускать фильмы этого режиссёра — преступление, поэтому сейчас немного о другом. Совершенно энигматическая особенность иранцев первого ряда (Махмальбаф, Киаростами, Фархади, Панахи) состоит в том, как именно они  работают с содержанием и формой. Обычно ведь  первое вытекает из второго. Или наоборот. В «Коммивояжёре» — нет.

С точки зрения сюжета почти голливудская история: муж и жена переезжают в съёмную квартиру, где на супругу нападает неизвестный. По форме — фиксация жизни без постановочных излишеств. Если брать по отдельности, всё очевидней очевидного. Но в какой-то момент режиссёр Фархади щёлкает пальцами, делает едва уловимые пассы, и ты понимаешь, что кино это не про поиски преступника, а про самое важное и настоящее. Непонятным остаётся только то, когда именно это смысловое сальто мортале происходит. В этом, собственно, весь фокус. Всё величие. И отдельно взятой картины и её автора.

Разгадки, внятного ответа тут, естественно, быть не может. На базовом уровне дело, пожалуй, в разном отношении и восприятии самой жизни. Но применительно к киноязыку — тайна тайн.