Ты просто бомба! (с)

На этой неделе в прокате стартовал художественный фильм «Взрывная блондинка» режиссёра Дэвида Литча, и по этому поводу хочется сказать несколько слов. Шарлиз Терон играет агентессу британской разведки Лоррейн Бротон, умеющую соблазнять и убивать с одинаковой скоростью и страстью. Служебный долг забрасывает её в разделённый на Запад и Восток Берлин образца 1989 года (берлинская стена вот-вот рухнет), где в паре с безбашенным Дэвидом Персивалем (Джеймс МакЭвой) этой умнице, красавице и комсомолке предстоит найти секретное досье со списком всех шпионов, работающих по обе стороны железного занавеса.

Литч использует приём ретроспекции. Главная героиня рассказывает о случившемся высокопоставленным боссам (Тоби Джонс и Джон Гудман) в офисе МИ-6. Со следами побоев на лице, но живая. То есть, интригует здесь не судьба самой Бротон, а ход расследования и его итоги-выводы. Здравый подход, однако важно помнить (и это было ясно с самого начала, с первого трейлера) — «Взрывная блондинка» совсем не о том, что «убийца — дворецкий», а о готовой невесте для Джона Уика, способной завалить любую мужскую особь с помощью кулаков и прочих подручных средств. Экшн-сцен тут не просто много, они и есть фундамент всего действа. Ради них, по большому счёту, всё и затевалось.

Рецептура, по которой работает Литч, достаточно очевидна, всё на виду: Шарлиз, убойный саундтрек, ретро-стиль конца 1980-х и зубодробительные драки-перестрелки-погони. Взболтать, но не смешивать! Режиссёр, в этом смысле, демонстрирует завидную смекалку и фантазию. У ленты определённо есть свой шарм.

На этой констатации, впрочем, и приходится ставить точку. «Блондинка» — постмодернистская шутка, чистое guilty pleasure. Ярко, остроумно, но при этом поверхностно. Из серии «на один раз». Что, с другой стороны, не так уж и мало. Культовый статус (на что авторы явно закладывались и практически этого не скрывают) картине, пожалуй, не грозит. Но залп получился громким.

Подробнее

Завтра была война

Так вот о художественном фильме «Дюнкерк» режиссёра Кристофера Нолана. Впервые со времён «Мементо» Нолан столь очевидным образом ломает классическую нарративную стратегию, увязывая в единый узел три полноценных сюжета (злоключение молодых солдатиков, пытающихся выбраться с берегов Дюнкерка; героическое пересечение Ла-Манша гражданским лицом на рыбацкой шхуне ради спасения британских военных; воздушные бои британской и немецкой авиации). Дерзость замысла, впрочем, в другом. Каждая из трёх линий имеет разную временную протяженность: 1 неделя, 1 день, 1 час. И на уровне монтажа тут случается маленькое чудо: эти разные по ширине тропинки образуют единую столбовую дорогу, где ценна каждая минута. Очевидно, это не приём ради приёма (к слову, филигранно исполненный; монтаж заслуживает отдельного разбора), а лучший из всех возможных способов донести авторский месседж — в кровавой мясорубке войны человеческая жизнь может оборваться в любую секунду. Буквально.

Можно потратить время и пару сотен слов на проговаривание прописных истин, связанных с именем Нолана. Надо ли? Понятно и так (и было понятно задолго до «Дюнкерка») — он, мягко выражаясь, умеет снимать кино. В данном случае важны нюансы. С одной стороны, вернувшись на территорию реалистичной драмы (последний раз такое случалось в 2002-м, в «Бессоннице»), с другой, дебютировав в сложнейшем субжанре фильмов о войне, Нолан не просто не опустил свою режиссёрскую планку, а моментально задал новые стандарты. К примеру, фильм «Ярость» Дэвида Эйра был хорош практически во всех аспектах, за исключением одного: он лишь талантливо проговаривал уже известное, трепетно и с уважением калькировал классические работы легендарных коллег по цеху. Нолан в «Дюнкерке» говорит действительно своё слово, а не повторяет за предшественниками. Берёт за горло с первых минут (и это не метафора) и не отпускает вплоть до самых титров, последнего кадра. Здесь нет пауз как класса. Никаких раскачек и ввода в курс дела. Сразу в гущу событий, в безжалостный молох.

На самом деле, просмотр «Дюнкерка» — настоящее испытание. Не самый приятный, но в высший степени полезный зрительский опыт. Любая война это не «наши деды воевали» и «можем повторить», а животный страх, кровь, дерьмо и инстинкт выживания. И конечно — личный выбор, делать который приходится по три раза на дню. Гуманист Нолан показал всё сразу, создав объёмное высказывание о Человеке в конкретных обстоятельствах. Сразу после просмотра становится ясно, что к данному киновысказыванию в будущем будут возвращаться очень и очень часто.

Подробнее

Не я начал эту войну (с)

На этой неделе в прокате стартовал художественный фильм «Планета обезьян: Война» режиссёра Мэтта Ривза, и по этому поводу хочется сказать несколько слов. Отряд под руководством безжалостного Полковника (Вуди Харрельсон) совершает налёт на лагерь обезьян. Цезарь (Энди Сёркис) принимает решение передислоцировать сородичей в другое место, а сам отправляется на поиски нападавших, движимый местью.

После разбалансированной «Революции» (2014), в которой новоприбывший режиссёр Ривз пытался нащупать собственный стиль и почерк, не упустив из виду наработки Руперта УайттаВосстание планеты обезьян»), ожидание неминуемого триквела носило осторожный характер. Мол, ниже определённой планки не опустятся, но вот скажут ли что либо новое? Трейлеры не вносили никакой ясности, а скорее запутывали, выдавая «Войну» за то, чем она не является. И в данном случае это констатация со знаком плюс.

Мэтт Ривз снял вдумчивое антивоенное высказывание, где размышления о бессмысленности любого военного конфликта (всегда можно договориться, найти компромисс, было бы желание; ничего кроме болезненных амбиций отдельно взятых политиков за этим не стоит) соседствуют с осмыслением механизмов любого рода репрессий. Триквел обезьяньей франшизы совсем не о «братьях наших меньших», а о людях, и их страхах. Цезарь, в этом смысле, оказывается куда более прогрессивным и умным созданием, чем его пленители. Фактически он здесь — носитель категорического императива Канта («поступай так, чтобы максима твоей воли могла бы быть всеобщим законом»), все остальные — заложники собственных внутренних установок и правил.

Получилось неожиданно складно и по-настоящему неглупо. Для летнего блокбастера с бюджетом в $150 млн это большой и настоящий успех.

Подробнее

Новое начало

На этой неделе в прокат вышел художественный фильм «Человек-паук: Возвращение домой» режиссёра Джона Уоттса, и по этому поводу хочется сказать несколько слов. В очередной инкарнации комикс-героя Питер Паркер (Том Холланд) под чутким руководством Тони Старка (Роберт Дауни-мл.) пытается совладать с собственными порывами спасти всяк и каждого, в итоге впутываясь в смертельно опасное противостояние с Эдрианом Тумсом (Майкл Китон).

Трейлеры (да и маркетинг картины в целом) явственно намекали на перезагрузку франшизы с креном в сторону подросткового юмора и, так сказать, юношеского задора. Так и вышло. Но за счёт верно найденной режиссёром Уоттсом интонации подобное «омоложение» не вызывает никаких негативных эмоций. Напротив, «Возвращение домой» предстаёт хорошо сбалансированной работой, где качественные спецэффекты и милое шутовство дополняет традиционное в таких случаях моралите.

Продюсеры с самого начала, на уровне разработки проекта, приняли верное управленческое решение — никаких предысторий (скажем, про родителей или дядю Питера). Зритель видел всё это за последние пятнадцать лет уже, как минимум, дважды. Мелькнув в марвеловском «Противостоянии», Человек-паук предстаёт полноценным, уже сформированным героем, необходимый минимум информации о котором прекрасно известен. Далее — лишь его (героя) развитие.

Первые фильмы марвеловских франшиз почти всегда бьют точно в цель. Не в последнюю очередь за счёт снайперского выбора режиссёров-постановщиков. Молодой и безусловно талантливый Джон Уоттс, в этом смысле, большая удача. Продюсер Файги не совершил чуда (первые части Рейми и Уэбба были помясистее), но, думается, вполне успешно справился с поставленной задачей: интегрировать Человека-паука во вселенную Marvel. Бросить камень в этот плоть от плоти летний блокбастер не поднимется рука.

Подробнее

Глаголом жечь сердца людей

На этой неделе в прокате стартовал художественный фильм «Манифесто» режиссёра Джулиана Роузфельдта, и по этому поводу необходимо сказать несколько слов. Артистка Бланшетт играет здесь 13 (!!) персонажей, каждая из которых произносит мини-манифесты обо всём на свете: обществе, политике, экономике, но в первую очередь — об искусстве.

«Манифесто» — киноэксперимент, где знаковые тексты прошлого (авторства Маркса, Ги Дебора, Малевича, Кандинского, Тристана Тцары, ДжармушаТриера и многих других) получают визуальное воплощение в виде сцен-зарисовок с участием великолепной Кейт Бланшетт. Роузфельдт сшивает огромное лоскутное одеяло из бесконечных цитат и аллюзий, обрушивая на зрителя внушительный объём информации, что само по себе очень полезно.

Очевидно, что режиссёр (к слову, более известный как видеохудожник) не просто экранизирует слова и смыслы, но и, как минимум, пытается самостоятельно отрефлексировать теоретические поиски своих предшественников. Точнее, место их наследия в дне сегодняшнем. А есть ли позиция у самого автора, умело смешивающего и миксирующего точки зрения других? Судя по всему, Роузфельдт ограничивается повторением уже когда-то сказанного, умышленно оставляя в тени собственные представления и взгляды. Использует приём иронического умолчания. В самом начале звучит ключевая, в этом смысле, фраза — мне нечего сказать, поэтому я пишу манифест.

«Манифесто» идеально смотрелся бы внутри музейного пространства (и, кажется, подобные показы уже имели место), тем удивительней тот факт, что он добрался до кинотеатрального проката. Редчайший случай. Размышляя о природе искусства, Роузфельдт, без сомнений, снял собственный peace of art. Оригинальный и озорной. В данном случае и впрямь — штучная работа.

Подробнее

В песках

Так вот о художественном фильме «Мумия» режиссёра Алекса Куртцмана, где Том Круз пытается скрыться от умерщвлённой когда-то древнеегипетской принцессы, но у него ничего не получается.

Впрочем, не получается здесь у всех. Работа Куртцмана способна порадовать знатоков жанра милыми подмигиваниями и отсылками к классическим картинам 1930-х годов, но на этом, по большому счёту, хорошие новости заканчиваются. Это совершенно искусственная конструкция, придуманная людьми с калькулятором вместо сердца. Мейнстрим в своём неприглядном виде, когда некая идея фикс (в данном случае, создание Вселенной монстров по подобию франшиз Marvel и DC Comics) парализует голос разума, а поставленные перед создателями задачи идут вразрез со сроками производства. Конвейерное производство, даже не пытающееся выглядеть чем-то иным.

Озадачивает только одно: присутствие в кадре артиста Круза, большой голливудской звезды и человека со вкусом. Ему категорически нечего играть. Все силы уходят на физические упражнения: бег, драки, прыжки. Пустого персонажа, увы, не оживить даже древним заклятием или приворотом. Однако волноваться за Тома нет никаких оснований. Волноваться стоит боссам Universal. Если в качестве старта франшизы вы предлагаете столь сырой и неаппетитный продукт,  страшно представить, что будет дальше.

Кассовый успех «Форсажа» сыграл с людьми злую шутку. Зрителя можно обмануть раз, два, в лучшем случае трижды. Но его невозможно обманывать вечно. Когда вместо сценария набор сумасбродных идей (надо отметить, часть из них всё-таки отшлифовали, привели в божеский вид) никакие спецэффекты и экшн положения не спасут. Они, собственно говоря, и не спасли.

Подробнее

Сцены из супружеской жизни

В прокате стартовал художественный фильм «Нелюбовь» режиссёра Андрея Звягинцева, и по этому поводу необходимо сказать несколько слов. В центре сюжета — исчезновение сына-подростка, чьи мама и папа ненавидят друг друга, дожидаясь продажи общей квартиры и бракоразводного процесса. На помощь родителям приходят волонтёры-поисковики, имеющие чёткий алгоритм действий в подобных ситуациях. Счёт идёт на дни. Каждые последующие 24 часа уменьшают шансы на успех, заставляя просчитывать самые печальные варианты.

После глубокой и ожидаемо пессимистичной рефлексии о национальном менталитете («Левиафан») Звягинцев обращается к куда более универсальной теме человеческих взаимоотношений на уровне семьи. Социальный контекст тут сведён к возможному минимуму. В первую очередь это высказывание (и размышление) об отсутствии какой-либо коммуникации между близкими людьми. И попытка понять причины этой пугающей глухоты по отношению друг к другу.

Стилистически (визуально, по общему настроению в кадре и межкадровом пространстве) «Нелюбовь» близка к «Елене». Оператор Кричман наводит на экране европейский лоск, отнимая у героев признаки национальной идентичности (представить, что герои говорят по-французски или по-английски совсем несложно). Очевидно, это было частью авторской концепции. Звягинцев смотрит «за горизонт», сиюминутные детали интересуют его постольку поскольку. Без них, конечно, не обходится, но они всего лишь фон для главного и основного, чем хочет поделиться режиссёр.

Собственно, ровно таким же фоном является и весь сюжетный хребет картины. Точнее, универсальной метафорой, поаплодировать которой мог бы и Бергман. В какой-то момент (ближе к середине) Андрей Петрович очень ловко переключает регистр своего повествования, выводя его за пределы детективного нарратива. Да, вопрос «что случилось на самом деле?» будет иметь вес до самого финала, но куда более важно понять из-за чего это случилось и был ли шанс этого избежать. Звягинцев проникает на территорию архетипов, где есть лишь Мать, Отец и Сын.

Куда важнее, впрочем, другое. «Нелюбовь» допускает целый ряд интерпретаций, каждая из которых самоценна и имеет право на существование. Режиссёр не играет со смыслами (в плохом смысле слова), а насыщает ими своё произведение, предлагая зрителю подобрать к нему ключ сообразно собственному жизненному опыту, насмотренности, пониманию и восприятию поднимаемых в фильме тем. Suum cuique.

Сообщает ли «Нелюбовь» что-то принципиально новое о Звягинцеве? Пожалуй, нет. Его новая работа лишь подтверждает очевидное: он — режиссёр мирового уровня, прекрасно формулирующий и чувствующий проблемы, осмысление которых доставляет исключительное эстетическое и интеллектуальное удовольствие.

Подробнее

Снятся ли андроидам…?

Так вот пара слов о художественном фильме «Чужой: Завет» сэра Ридли Скотта. В начале 22 века космическое пространство бороздит корабль, везущий на планету Оригае-6 несколько тысяч будущих колонизаторов и эмбрионов. Пока экипаж пребывает в состоянии криогенного сна, за хозяйством присматривает андроид Уолтер (Майкл Фассбендер). Форс-мажор заставляет его вывести команду из спячки. Чуть позже они получат таинственный сигнал с ближайшего небесного тела (куда более удобного для жизни, нежели Оригае-6) и совершат туда вылазку…

Как известно, силами выдающегося англичанина студия 20th Century Fox решила достать из чулана классическую франшизу для перезапуска-переосмысления. Новое вино в старые меха или старое вино в новые меха, сразу не понять. Рискованную во всех смыслах задумку хоть как-то оправдывало приглашение режиссёра оригинала. Красивый и элегантный ход. Первый блин — «Прометей» — вышел если и не комом, то с комочками.  Пять лет назад сценаристы Спэйтс и Линделоф явно путались в показаниях, маскируя сюжетные дыры приёмом умолчания. Для работы над «Заветом» был рекрутирован прославленный Джон Логан, имеющий опыт работы со Скоттом («Гладиатор»). Всё это: косвенное свидетельство общего недовольства и желания вывести новую-старую франшизу в более управляемое русло. Что у Логана (при участии Данте Харпера), с одной стороны, получилось. С другой же, автоматически породило череду новых вопросов, некоторые из которых нелицеприятны.

В «Завете» режиссёр Скотт и компания пытаются усидеть на нескольких стульях, правой рукой конструируя новую мифологию, связанную с Создателями, а левой изо всех сил семафоря поклонникам оригинальной серии о преемственности (делается это наиболее простым способом: визуальными цитатами из первой и второй частей). По факту — имеет место лёгкая шизофрения, когда вместо повествовательной стройности и порядка какофония смыслов.

Конечно «Завет» не лишён некоторого очарования и радости угадывания (плюс шикарная работа артиста Фассбендера, которому действительно есть, что играть). Но главная проблема тут в том, что складываемая авторами мозаика (очевидным образом претендующая на многозначительность, с отсылками к примерам т.н. высокой культуры) по-прежнему не имеет чётких границ, а создаваемая система координат носит искусственный характер, что трудно не заметить.

В отрыве от тетралогии имени лейтенанта Эллен Рипли всё это имеет полное право на существование (режиссёр Скотт — мастер высшего калибра, среднюю температуру по больнице держит на должном уровне), однако теряется и не находит себе места в общей вселенной. Точнее, место-то уже найдено, но оно не слишком завидно.

Подробнее

На щите

Так вот о художественном фильме «Меч короля Артура» весельчака и балагура Гая Ричи, где злой Джуд Лоу убивает Эрика Бану и захватывает трон, а возмужавший Чарли Ханнэм вынимает из камня меч-кладенец Эскалибур, тем самым обозначая претензию на место властителя дум измученного народа.

При выборе англичанина на место режиссёра потенциальной франшизы боссы Warner Bros. наверняка имели в виду успех дилогии «Шерлок Холмс», в которой Ричи успешно совместил свой фирменный стиль (слоу-мо, юмор, монтаж) с заветами Конан Дойля (естественно, их переосмыслив). Если получилось раз, почему бы не попробовать снова. В принципе, железобетонная логика. Но в случае с экранизацией знаменитой британской легенды всё оказалось несколько сложнее.

Даже с учётом того, что Ричи имел карт-бланш на «подминание» материала под себя, в его «Мече» невооружённым глазом виден очевидный конфликт между формой и содержанием. Да, надо иметь известную смелость, чтобы в эпоху «Игры престолов» играть в постмодернизм на территории детища Джорджа Р.Р. Мартина. Что похвально. Но, ввязываясь в подобного рода авантюру, надо иметь на руках какие-никакие козыри, будь то спецэффекты, шекспировского уровня сюжет или зубодробительный кастинг-лист. Ничего из вышеперечисленного в новой работе Ричи, увы, нет. Всё, так сказать, на уровне норм ГТО. При этом режиссёр не придумывает ничего нового, а идёт давным-давно протоптанными тропами. Ни одного свежего приёма, мало-мальски яркой придумки.

Нечто подобное имело место и в «Агентах А.Н.К.Л.», но не так бросалось в глаза из-за жанровой принадлежности картины. Лёгкость подачи оттеняла изъяны. Куда более суровое, в этом смысле, фэнтези вывело режиссёра Ричи на чистую воду. Собственно, вариантов выхода из сложившегося тупика у англичанина ровно два: или продолжать снимать кино о бандитах-раздолбаях, или добавлять в свой инструментарий новые молоточки, зубила и рубанки. Старые конспекты, как выяснилось, работают далеко не всегда и не с любым материалом.

Подробнее

Побег в никуда

На этой неделе в прокат выходит художественный фильм «Прочь» режиссёра Джордана Пила, и по этому поводу хочется сказать несколько слов.

Милый афроамериканский юноша Крис Вашингтон (Дэниел Калуя) едет в загородный дом родителей своей невесты Роуз (Эллисон Уильямс) для знакомства с будущими тестем и тещёй. И без того стрессовое мероприятие таит в себе ряд неожиданностей, о которых бедолага даже и не подозревал.

Комик Джордан Пил дебютирует в полном метре прекрасным жанровым мутантом: это триллер, это хоррор, но в первую очередь — социальная сатира. Как минимум, на американское общество. Беря шире — на любой человеческий социум, деление на своих и чужих в котором зашито на подкорку. И цвет кожи в данном случае лишь один из возможных маячков инаковости. Межрасовая проблематика — не более чем точка отсчёта, очевиднейшая из возможных аллегорий.

Поднятая режиссёром тема отнюдь не нова. Главное достоинство проделанной режиссёром работы — её (темы) сервировка. Пил демонстрирует редкую (особенно для новичка) гибкость, создавая почти воздушную обёртку для серьёзного, вдумчивого высказывания. Свою долю удовольствия получит как «наивный» зритель, пришедший на чистый жанр, так и, скажем, профессиональный социолог. «Прочь» из тех редких картин, где смысловая нагрузка не перебегает дорогу содержанию, и наоборот. Ближайшая аналогия — трилогия «Судная ночь».

Любопытно, что плетя триллер-кружева на протяжении 90% экранного времени, ближе к финалу Пил начинает деконструировать и нарушать принятые в таких случаях конвенции. Не рубит с плеча, не выворачивает наизнанку, а талантливо смещает акценты. Смещает настолько, что увиденное до этого начинает играть новыми, в чём-то неожиданными красками (не в шьямалановском смысле, когда с ног на голову, а концептуально).

Приятная, в общем, история. Режиссёр-дебютант в лучшем смысле слова удивил. Пройти мимо его следующей работы будет категорически невозможно. И это — хорошие новости.

Подробнее