Искусство паузы.

Это прекрасно!

Режиссёр Богомолов в интервью «Искусство кино» про Вуди Аллена.

Мне дико интересно, является ли его примитивизм сознательным поиском формы, примитивизация каких-то вещей в последние годы, в последних картинах — иногда ты видишь, как построен кадр, как организуется сцена…

Или «Светская жизнь» — там есть какие-то примитивные по способу подачи сцены… Да и в последней его нью-йоркской картине тоже. Я понимаю интуитивно, что это поиск формы. Но мне интересно, насколько он осознанно это делает. И как он вообще себе мыслит… Потому что он делает очень радикальные вещи с точки зрения формы.

Я считаю, что Аллен вообще недооценен — насколько он радикальный художник с точки зрения формы. Сочетание его возраста и ******** [безразличия] привели к предельной радикализации формального высказывания. Но публика этого не понимает вообще.

В корень зрит.

Гость — норм!

Михал Олегыч! Отец родной!

Хороший разговор.

На Медузе вышло отличное интервью Екатерины Кронгауз с Ронаном Фэрроу, автором расследования, посвящённого домогательствам Харви Вайнштейна. Читать его, конечно, надо полностью, а если коротко:

О том, как собирался материал

Разговоры эти были невероятно сложными. Слушайте, очень хорошие журналисты пытались осветить эту историю в течение десятилетий. И причина, по которой у них не получалось ничего, заключалась в том, что существует целая система по запугиванию людей и принуждению их к молчанию. И каждая до единой женщина, с которой я разговаривал, была запугана. Даже Роуз Макгоуэн, первая женщина, с которой я разговаривал, была запугана юристами Харви Вайнштейна, и через шесть месяцев она забрала свои слова назад, запретила их использовать. Но потом передумала снова.

Была еще актриса Аннабелла Шиорра, о которой я рассказывал в своем втором репортаже про армию Харви Вайнштейна. Когда я ей первый раз звонил, она сказала: «Ничего не было, ничего не было». Когда вышел мой первый репортаж, она позвонила, расплакалась и сказала: «Он изнасиловал меня». И когда я начал проверять ее историю, все подтвердилось. Это был процесс длиною в год не только для меня, но и для каждой из этих женщин, и им пришлось идти на большие и страшные риски. Они думали, каждая из них, что в ту же минуту, как они заговорят, они потеряют все — карьеру, их семьям начнут угрожать, Харви Вайнштейн подаст на них в суд. Как-никак, он был известен тем, что запугивал людей, которые переходили ему дорогу.

О личном отношении к Харви Вайнштейну

Я не испытываю ненависти к Харви Вайнштейну, я не боюсь Харви Вайнштейна. Он, конечно, постарался запугать меня по ходу расследования. Я так понимаю, определенные люди ведут себя таким образом, когда у них возникают подобные проблемы. У меня никогда не было чувства личной враждебности к нему, по правде говоря. Я был беспристрастен. Пристрастным я был в том смысле, что понимал, что истории этих женщин должны быть преданы огласке ради общественной безопасности.

Если же вы спросите Харви Вайнштейна, то я уверен, что он не в восторге от результатов моего текста, — но, я думаю, он понимает, что я был очень и очень справедлив по отношению к нему. Я провел дни, беседуя с Харви Вайнштейном, и я включил каждое до единого заявление, сделанное всеми его представителями. Именно так пресса и должна работать.

О том, имеют ли такие действия срок давности

Мы имеем дело с преступлениями, которые тяжелы и мучительны в любую эпоху. Тот факт, что раньше считалось нормой скрывать их, или закрывать на них глаза, или прощать сексуальные домогательства, а иногда даже изнасилование, не означает, что нам надо забыть об этих преступлениях просто потому, что они произошли в другие времена. Мы еще пытаемся нащупать наше отношение, нашу норму относительно этих проблем, сейчас времена большой переоценки. Возможно, пройдет много времени, прежде чем мы достигнем равновесия, но в целом я думаю, что тенденция позитивная, потому как в предыдущие десятилетия споры на эти темы не приводили к защите прав реальных жертв.

О презумпции невиновности

Невиновен, пока не доказана вина, — это стандартная фраза, используемая в уголовных расследованиях в США. И это хороший стандарт для криминальных расследований. Однако это никакой не стандарт для расследовательской журналистики. Репортажи о Вайнштейне доказывают, что серьезные журналистские расследования способны формировать ответственность и за пределами зала суда. Расследования надо проводить очень внимательно, надо быть осторожным с заявлениями — но к суду это отношения не имеет. Здесь свои стандарты. Иногда репортаж может стать основой для дела, рассматриваемого в зале суда. Например, сейчас ведутся полицейские расследования в отношении Харви Вайнштейна, и они уже придерживаются тех стандартов, о которых вы говорите.

О возможности искупления

Зависит от преступления. Есть случаи домогательства и злоупотребления властью, в которых можно извиниться, примириться. А есть другие преступления, такие как изнасилования, — и тут я уже не знаю, можно ли их простить. Здесь речь о том, что жертва чувствует в каждом случае. В моем репортаже я не сталкивался с жертвой изнасилования, которая горела бы желанием забыть или выкинуть из головы такого уровня серьезности преступление.

P.S. И интересно, что об этом всём папа Ронана думает.