Ожидая «Прибытия» Вильнёва, захотелось поговорить о его ранних, канадских работах. Например, «Политехе» (хотя и «Водоворот» очень хорош, где рассказчиком выступает разделываемая на столе рыба). Фильм основан на реальных событиях, и посвящён трагедии, случившейся 6 декабря 1989 года в Политехническом институте Монреаля. В тот день Марк Лепин застрелил 14 женщин и покончил жизнь самоубийством. В предсмертной записке свой поступок он объяснил ненавистью к феминизму.

Шестью годами ранее («Политех» вышел на экраны в 2009 году), в 2003-м, на схожую тему высказался Гас Ван Сент («Слон»). И нет никаких сомнений в том, что Вильнёв видел работу старшего коллеги по цеху. Как и Ван Сент, канадец выступает в роли режиссёра-наблюдателя. Он фиксирует события, а не повествует о них. Однако, сама повествовательная структура (и выбранная чёрно-белая эстетика, что всегда требует дополнительной проработки) — значительно сложнее и объёмней.

Вильнёв складывает внушительную мозаику, построенную по принципу зеркальной комнаты. Судьбы главных героев (их трое) имеют многочисленные лакуны, но показанное, тем не менее, создаёт необходимый фон, контекст. При желании режиссёру и вовсе можно выставить претензию: снимаете, господин хороший, о трагических событиях, а внятно ничего ведь и не проговариваете, всё какими-то междометиями и томными паузами обходитесь. Претензия эта, впрочем, скажет больше о зрителе, её озвучившем, нежели о Вильнёве. Он-то как раз чётко знает, чего именно хочет. Хочет и делает, визуализирует на экране.

«Политех» — фильм не о конкретно взятом женоненавистнике, а о природе Зла, которое сидит глубоко внутри каждого из нас. И если совладать с ним уже невозможно, проблема психологическая (и экзистенциальная) трансформируется в проблему социальную. Со всеми ужасными последствиями.

После «Политеха» Дени Вильнёв снял великий фильм «Пожары», после чего был рекрутирован на голливудское поле чудес, где неплохо и комфортно себя чувствует. Редчайший случай! Его инструментарий, пожалуй, уступает инструментарию Содерберга (ещё одного автора, сумевшего идеально вписаться в бездушную студийную машинерию, оставшись при этом самим собой), но свои навыки и умения он отточил до возможного предела. Холодная математичность построений прекрасно сочетается с внутренней эмоцией повествования. В этом знал толк маэстро Кубрик. Что-то подсказывает, что Стэнли (как и всем нам) работы Вильнёва пришлись бы по вкусу.

Посмотрел художественный фильм «Зелёная комната» (в действительности, конечно, «Гримёрка», но будем исходить из официальной локализации) режиссёра Джереми Солнье, снявшего три года назад великий фильм «Катастрофа». Начинающие рок-музыканты (Антон Ельчин и компания) дают концерт в загородном клубе скинхедов-нацистов. И без того опасная гастроль оборачивается настоящими неприятностями, когда ребята оказываются невольными свидетелями преступления. В срочном порядке на место прибывает хозяин заведения Дарси (Патрик Стюарт). Оценив положение дел, принимает решение — молодых рокеров надо кончать…

Режиссёр Солнье берёт с места в карьер без лишней раскачки и продолжительных вступлений. Обозначив пунктиром будущую систему координат (вот нацисты, вот музыканты, вот драматургический конфликт и ружьё на стене, которое, будьте покойны, обязательно выстрелит, когда того потребует ситуация и авторский замысел), он, как тренер Романцев в конце 90-х, начинает резать мясо. В буквальном смысле слова.

Солнье проверяет жанровые границы и установки на прочность. Не ударяется в залихватский постмодернистский пляс, а со спокойным выражением лица фиксирует важные для себя (и зрителя) вещи. Ловко крутит в руках сюжетный кубик Рубика, двигая свою историю таким образом, что под ударом оказываются буквально все персонажи. Его «Комната» — это предельно жёсткое кино о выживании в обстоятельствах, выживания не предполагающих.

В идеальном мире примерно так и должны выглядеть настоящие триллеры: берёт за горло и не отпускает до самого финала. Но об идеальном мире приходится лишь мечтать. Для современного насквозь инфантилизированного мейнстрима работы уровня «Комнаты» — большая редкость. Впрочем, Солнье вряд ли снимал свой фильм для завсегдатаев мультиплексов. Он снимал плоть от плоти авторское кино, аккуратно обёрнутое в жанровый цветастый фантик. И то (содержание) и другое (форма) оказалось на высоте.

Посмотрел художественный фильм «Эволюция» Люсиль Хадзихалилович. После её полнометражного дебюта — удивительной ленты «Невинность» — минуло 11 лет. Другими словами, снимает крайне редко, но меткость производимых «выстрелов» поражает.

«Эволюция» — это фильм-сон о затерянном месте на берегу моря, где молодые матери воспитывают своих сыновей. Однажды один из них попадает в больницу, и привычная картина мира начинает меняться на глазах, раскрывая свои страшные тайны. Говорить о содержании работы Хадзихалилович сложно не только потому, что сновидческое настроение задаёт определённые рамки, но и потому, что основной сюжетный вывих (а это именно вывих, а не поворот) по понятным причинам не подлежит пересказу. При этом в «Эволюции» присутствуют и детективные нотки. Главное открытие уже случилось, но совершенно непонятно к чему это может привести и к чему в итоге приведёт. Впрочем, любые жанровые ярлыки (детектив, хоррор, научная фантастика) здесь не более чем условность. Хадзихалилович рассказала универсальную притчу о взаимоотношениях Матери и Сына. Именно это важнее всего остального.

Люсиль — жена Гаспара Ноэ. Этот факт биографии интересен не просто сам по себе, но и в контексте её и его творчества. Неистовый Гаспар каждой новой картиной пытается (в подавляющем большинстве случаев вполне удачно) расширить визуальные границы кинематографа, экспериментирует, ищет, низвергает былые авторитеты. Хадзихалилович куда академичней. Каждый кадр «Эволюции» — законченная картина, триумф красоты, высчитанной с геометрической точностью. Её фильм сам по себе скуп на эмоции и (во время просмотра) эмоций не вызывает. Ты просто погружаешься в этот удивительный мир и начинаешь в нём существовать, оглядываясь по сторонам и следя за развитием главного действа.

Штучная, словом, вещь. Если говорить о стандартах качества, то спешить Хадзихалилович с новым фильмом не надо. Мы подождём и ещё десять лет. Главное, чтобы на выходе это оказалась работа уровня «Эволюции» и «Невинности».

P.S. К вопросу о красоте. Трейлер.

Так вот про «Человек — швейцарский нож» режиссёрского дуэта бойких дебютантов Квана и Шайнерта, где решивший покончить жизнь самоубийством Пол Дано находит труп Дэниела Рэдклиффа на необитаемом острове.

Отличная задумка. Шикарная реализация. Однако же финальная расстановка точек над i несколько снижает градус. У Квана и Шайнерта могла получиться совершенно гениальная короткометражка (на 15-20 минут), но они замахнулись на полный метр и самую малость не рассчитали силы. У фильма есть несколько главных тем, которые степенно проговариваются и раскрываются. И всё уже вроде бы ясно, но хронометраж требует продолжения банкета, поэтому режиссёры вынуждены заходить на второй круг, придумывать необязательные «аттракционы».

С фантазией у Квана и Шайнерта полный порядок. Это оригинально, свежо и действительно смешно. С ходу аналогов и не припомнишь. Яркое событие, как ни крути. Для первого полнометражного выхода в свет — очень и очень хорошо. Но каким-то прорывом всю эту милейшую историю, пожалуй, назвать всё-таки нельзя. Хотя шанс для этого определённо был.

Посмотрел «Специальный полуночный выпуск» Джеффа Николса, на глазах превратившегося в главного американского режиссёра своего поколения (Пол Томас Андерсон всё-таки постарше). Рой (наш великий современник Майкл Шэннон) и Лукас (Джоэл Эдгертон) прячут от ФБР мальчика Альтона, обладающего сверхъестественными способностями. В это же время сотрудник Агенства национальной безопасности Севьер (Адам Драйвер) опрашивает членов секты, уверенных, что Альтон — посланник других миров, ниспосланный землянам свыше.

В «Специальном полуночном…» Николс пробует на зуб несколько жанровых стратегий, разрыхляя и сгущая каждую из них в зависимости от потребностей сюжетной канвы в целом. Это и драма, и триллер, и научная фантастика, и почти что спилберговская сказка. Но, в первую очередь, это авторское высказывание, в котором признаки жанровой принадлежности — лишь элемент игры, зеркальное отражение главного месседжа режиссёра.

В каждом своём фильме Николс, в той или иной степени, размышляет об Апокалипсисе. Как буквальном (в понимании Иоанна Богослова и христианской традиции), так и личностном, экзистенциальном. В этом смысле, его новая работа — ещё одна глава этих непрекращающихся рефлексий на тему. Он блистательно организует в кадре тревожное ожидание чего-то страшного. Или непонятного, и страшного уже только поэтому. Истинная природа Альтона (вполне возможно, что члены секты, как и Рой с Лукасом, попросту сошедшие с ума люди) важна, но не принципиальна. Принципиальна здесь встреча с неизведанным, реакция на эту встречу. Реакция как героев, так и зрителей.

Николс уверенно, без спешки и суеты, развязывает один сюжетный узелок за другим, двигаясь к ответу на главный вопрос. Вся соль в том (и это огромная творческая удача), что продвижение к ответу намного «объёмней» и важнее, чем итоговая констатация. Состояние неведения, если вдуматься, зачастую куда полезнее конкретного знания (на чём, собственно, во многом и держится религиозная мысль как таковая). Но Николс не дразнит (мол, поди угадай), не даёт ложных намёков, а спокойно чертит карту местности, на которой расположены: фанатизм, вера, провинденциализм, декартовское «cogito, ergo sum» и так далее.

«Специальный полуночный выпуск» — это экранизация прямого столкновения с Другим, персонифицированного в странном мальчике Альтоне. Результаты такого столкновения могут разниться. О них (результатах) Николс мудро умалчивает. Его задача, думается, состояла в том, чтобы эту встречу сорганизовать. А уж дальше, каждый сам за себя.

В своё время упустил и только сейчас посмотрел последний на сегодняшний день фильм чешского классика Яна Шванкмайера «Пережить свою жизнь», где режиссёр блистательно совмещает свою любимые приёмы, мотивы, темы и идеи. «Пережить свою жизнь» первый фильм Шванкмайера после смерти супруги, Эвы, которая на протяжении всей его карьеры была его верным помощником, незаменимым товарищем, у которого всегда находились нужные слова и, в случае необходимости, советы. А тут — самостоятельный выход, без оглядки на кого бы то ни было.

В начале фильма на экране появляется режиссёр собственной персоной, произнося ироничный монолог о том, что из-за нехватки денег они были вынуждены не снимать актёров, а их фотографировать (совмещение аниматроники и фотоанимации). Да и фильм в итоге получился коротким, поэтому его попросили выступить со вступительным словом, чтобы хоть как-то увеличить хронометраж. Ясно, что оба эти тезиса, мягко выражаясь, сомнительны, но именно они и задают соответствующее настроение. Лёгкого лукавства, игры, ежеминутно подчёркивающей отсутствие границ между зрителем и действом, разворачивающимся на экране.

А на экране — история офисного работника Евжения, которому снятся чудесные сны о прекрасной незнакомке с разными именами (первое из имён, естественно, Эва). Сновидческая реальность манит настолько, что Евжений не видит смысла бодрствовать. Он мечтает лишь о том, как побыстрее оказаться в плену Морфея и вновь увидеть свою новую любовь. Знакомый психоаналитик говорит и объясняет про Эдипов комплекс (висящий на стене портрет Фрейда аплодирует этому предположению, висящий рядом портрет Юнга хранит молчание), но когда речь идёт о настоящем чувстве логика и анализ уже неуместны.

Шванкмайер по-прежнему верен себе. Он один из крупнейших сюрреалистов художественного и анимационного кино, что в очередной раз и было наглядно продемонстрировано. Тонкий юмор, добродушная ирония над фундаментальными понятиями психоанализа и аналитической психологии, целомудренный эротизм, мудрые наблюдения о бренности бытия, поиски (и поиски успешные!) нетривиального в обыденном. Вот суть и базис режиссёрского высказывания. Если задуматься, одно название картины — «Пережить свою жизнь» — заставляет обратить внутренний взор к некоторым вопросам и темам.

Ян Шванкмайер — настоящий мудрец, медиум, исследователь, способный обнаружить в мусорном баке или луже нужные всем нам ответы. Он всегда ироничен, всегда «как бы не всерьёз», но именно в подобных мелочах и таится настоящее величие. Серьёзно к себе, как известно, относятся только полные дураки.

«Пережить свою жизнь» нельзя отнести к вершинам творческого наследия маэстро. Однако нельзя отрицать и того, что в свои 76 лет Шванкмайер находился в прекрасной форме (сейчас ему 80 и он планирует съёмки нового фильма), которой могли бы позавидовать многие и многие. Дело в том, что аналогов этому великому чеху попросту нет. Штучный товар, уникальный, настоящий. И потому — не имеет срока годности.