В прокате стартовал художественный фильм «Нелюбовь» режиссёра Андрея Звягинцева, и по этому поводу необходимо сказать несколько слов. В центре сюжета — исчезновение сына-подростка, чьи мама и папа ненавидят друг друга, дожидаясь продажи общей квартиры и бракоразводного процесса. На помощь родителям приходят волонтёры-поисковики, имеющие чёткий алгоритм действий в подобных ситуациях. Счёт идёт на дни. Каждые последующие 24 часа уменьшают шансы на успех, заставляя просчитывать самые печальные варианты.

После глубокой и ожидаемо пессимистичной рефлексии о национальном менталитете («Левиафан») Звягинцев обращается к куда более универсальной теме человеческих взаимоотношений на уровне семьи. Социальный контекст тут сведён к возможному минимуму. В первую очередь это высказывание (и размышление) об отсутствии какой-либо коммуникации между близкими людьми. И попытка понять причины этой пугающей глухоты по отношению друг к другу.

Стилистически (визуально, по общему настроению в кадре и межкадровом пространстве) «Нелюбовь» близка к «Елене». Оператор Кричман наводит на экране европейский лоск, отнимая у героев признаки национальной идентичности (представить, что герои говорят по-французски или по-английски совсем несложно). Очевидно, это было частью авторской концепции. Звягинцев смотрит «за горизонт», сиюминутные детали интересуют его постольку поскольку. Без них, конечно, не обходится, но они всего лишь фон для главного и основного, чем хочет поделиться режиссёр.

Собственно, ровно таким же фоном является и весь сюжетный хребет картины. Точнее, универсальной метафорой, поаплодировать которой мог бы и Бергман. В какой-то момент (ближе к середине) Андрей Петрович очень ловко переключает регистр своего повествования, выводя его за пределы детективного нарратива. Да, вопрос «что случилось на самом деле?» будет иметь вес до самого финала, но куда более важно понять из-за чего это случилось и был ли шанс этого избежать. Звягинцев проникает на территорию архетипов, где есть лишь Мать, Отец и Сын.

Куда важнее, впрочем, другое. «Нелюбовь» допускает целый ряд интерпретаций, каждая из которых самоценна и имеет право на существование. Режиссёр не играет со смыслами (в плохом смысле слова), а насыщает ими своё произведение, предлагая зрителю подобрать к нему ключ сообразно собственному жизненному опыту, насмотренности, пониманию и восприятию поднимаемых в фильме тем. Suum cuique.

Сообщает ли «Нелюбовь» что-то принципиально новое о Звягинцеве? Пожалуй, нет. Его новая работа лишь подтверждает очевидное: он — режиссёр мирового уровня, прекрасно формулирующий и чувствующий проблемы, осмысление которых доставляет исключительное эстетическое и интеллектуальное удовольствие.

Так вот о художественном фильме «Меч короля Артура» весельчака и балагура Гая Ричи, где злой Джуд Лоу убивает Эрика Бану и захватывает трон, а возмужавший Чарли Ханнэм вынимает из камня меч-кладенец Эскалибур, тем самым обозначая претензию на место властителя дум измученного народа.

При выборе англичанина на место режиссёра потенциальной франшизы боссы Warner Bros. наверняка имели в виду успех дилогии «Шерлок Холмс», в которой Ричи успешно совместил свой фирменный стиль (слоу-мо, юмор, монтаж) с заветами Конан Дойля (естественно, их переосмыслив). Если получилось раз, почему бы не попробовать снова. В принципе, железобетонная логика. Но в случае с экранизацией знаменитой британской легенды всё оказалось несколько сложнее.

Даже с учётом того, что Ричи имел карт-бланш на «подминание» материала под себя, в его «Мече» невооружённым глазом виден очевидный конфликт между формой и содержанием. Да, надо иметь известную смелость, чтобы в эпоху «Игры престолов» играть в постмодернизм на территории детища Джорджа Р.Р. Мартина. Что похвально. Но, ввязываясь в подобного рода авантюру, надо иметь на руках какие-никакие козыри, будь то спецэффекты, шекспировского уровня сюжет или зубодробительный кастинг-лист. Ничего из вышеперечисленного в новой работе Ричи, увы, нет. Всё, так сказать, на уровне норм ГТО. При этом режиссёр не придумывает ничего нового, а идёт давным-давно протоптанными тропами. Ни одного свежего приёма, мало-мальски яркой придумки.

Нечто подобное имело место и в «Агентах А.Н.К.Л.», но не так бросалось в глаза из-за жанровой принадлежности картины. Лёгкость подачи оттеняла изъяны. Куда более суровое, в этом смысле, фэнтези вывело режиссёра Ричи на чистую воду. Собственно, вариантов выхода из сложившегося тупика у англичанина ровно два: или продолжать снимать кино о бандитах-раздолбаях, или добавлять в свой инструментарий новые молоточки, зубила и рубанки. Старые конспекты, как выяснилось, работают далеко не всегда и не с любым материалом.

На этой неделе в прокат выходит художественный фильм «Прочь» режиссёра Джордана Пила, и по этому поводу хочется сказать несколько слов.

Милый афроамериканский юноша Крис Вашингтон (Дэниел Калуя) едет в загородный дом родителей своей невесты Роуз (Эллисон Уильямс) для знакомства с будущими тестем и тещёй. И без того стрессовое мероприятие таит в себе ряд неожиданностей, о которых бедолага даже и не подозревал.

Комик Джордан Пил дебютирует в полном метре прекрасным жанровым мутантом: это триллер, это хоррор, но в первую очередь — социальная сатира. Как минимум, на американское общество. Беря шире — на любой человеческий социум, деление на своих и чужих в котором зашито на подкорку. И цвет кожи в данном случае лишь один из возможных маячков инаковости. Межрасовая проблематика — не более чем точка отсчёта, очевиднейшая из возможных аллегорий.

Поднятая режиссёром тема отнюдь не нова. Главное достоинство проделанной режиссёром работы — её (темы) сервировка. Пил демонстрирует редкую (особенно для новичка) гибкость, создавая почти воздушную обёртку для серьёзного, вдумчивого высказывания. Свою долю удовольствия получит как «наивный» зритель, пришедший на чистый жанр, так и, скажем, профессиональный социолог. «Прочь» из тех редких картин, где смысловая нагрузка не перебегает дорогу содержанию, и наоборот. Ближайшая аналогия — трилогия «Судная ночь».

Любопытно, что плетя триллер-кружева на протяжении 90% экранного времени, ближе к финалу Пил начинает деконструировать и нарушать принятые в таких случаях конвенции. Не рубит с плеча, не выворачивает наизнанку, а талантливо смещает акценты. Смещает настолько, что увиденное до этого начинает играть новыми, в чём-то неожиданными красками (не в шьямалановском смысле, когда с ног на голову, а концептуально).

Приятная, в общем, история. Режиссёр-дебютант в лучшем смысле слова удивил. Пройти мимо его следующей работы будет категорически невозможно. И это — хорошие новости.

Так вот о художественном фильме «Перестрелка» режиссёра Бена Уитли. После социально-футуристического памфлета «Высотка» британец подался совсем в другие жанровые степи, сняв очень энергичное кино, содержательную суть которого целиком и полностью передаёт его название. 10-минутное вступление, знакомство с героями, конфликт и… перестрелка в закрытом пространстве.

Уитли делает ставку на ретро-стиль 1970-х годов и британский юмор. Говорят здесь намного больше, чем стреляют. И это при том, что стреляют главные действующие лица много и от души. Фактически «Перестрелка» — милый анекдот, растянутый усилиями режиссёра до полнометражного фильма. Если совсем грубо: Квентин Тарантино встречает Гая Ричи. Но данная формулировка (это важно подчеркнуть!) скорее описывает общий контекст, а не характеризует происходящее на экране. Уитли не Тарантино и не Ричи. И, думается, это прекрасно понимает. Просто решил порезвиться на чужой лужайке с гласного согласия продюсера Скорсезе.

Главным, впрочем, остаётся вопрос иного свойства (во внутренней машинерии «Перестрелки» можно копаться долго): сообщает ли фильм о своём авторе что-то принципиально новое, чего мы до сей поры не знали или не замечали? Увы, нет. Это стильная работа больше похожа на этюд или зарисовку талантливого человека, который решил на мгновение отвлечься от чего-то более важного и грандиозного. Этакое режиссёрское guilty pleasure. В первую очередь режиссёрское, и только потом зрительское. По такому принципу всегда работает уже упомянутый Тарантино, но британцу до Квентина ещё далеко. Поэтому зритель в «Перестрелке» именно что наблюдатель, но не соучастник. Режиссёру Уитли было весело и без него.

Художественный фильм «Моя девушка — монстр» испанца Начо Вигалондо оказался достаточно изящным высказыванием в жанре драмедии, когда забавный концепт сбалансирован точными наблюдениями о человеческих чувствах и мотивациях.

Энн Хэтэуэй играет любящую выпить барышню, возвращающуюся в родной захолустный городок после расставания с нью-йоркским бойфрендом.  Там она встретит своего школьного приятеля (Джейсон Судейкис) и начнёт работать в его баре официанткой. Параллельно с этим в Сеуле объявится страшный монстр, бесцельно бродящий по жилым кварталам. Вскоре выяснится, что между этими событиями есть прямая взаимосвязь.

Вигалондо вполне успешно миксует грустное и смешное, с одной стороны, подтрунивая над нынешним голливудским трендом, с другой, работая на территории американского indie-movie. В итоге получается нечто третье, своё. Имеющиеся компоненты дополняют друг друга, а комедийный сюжет обнаруживает в себе глубину и второе дно.

Испанец снял «уютное кино» на один просмотр. Желание возвращаться к таким работам скорее всего не возникнет, но первое знакомство оставит после себя приятные впечатления. Чего, если вдуматься, уже достаточно.

Так вот о художественном фильме «Время первых» режиссёра Дмитрия Киселёва (не путать с всадником Апокалипсиса на Россия 1), где Евгений Миронов и Константин Хабенский летят в космос для осуществления первого в истории человечества выхода в безвоздушное пространство на околоземной орбите. Который был сопряжён с множеством реальных опасностей, и дался лишь за счёт личного мужества двух выдающихся советских космонавтов.

Любопытно, что начинал работу над картиной в качестве режиссёра Юрий Быков, автор остросоциальных драм «Жить», «Майор» и «Дурак». Драм во многом страшных (Алексей Октябринович Балабанов точно бы одобрил), и очень талантливых, настоящих. Отсняв примерно две трети материал он то ли сам покинул проект, то ли был отстранён продюсером Бекмамбетовым из-за возникших творческих разногласий. Несложно догадаться о причинах. Режиссёр, очевидно, хотел сделать «своё кино», продюсер держал в голове будущие кассовые сборы. Сам по себе этот мини-сюжет не предполагает каких-то далеко идущих выводов (для них, как минимум, необходимо увидеть версию Быкова, а это по объективным причинам невозможно), но задаёт общую систему координат. «Время первых» в первую очередь продюсерский проект Бекмамбетова и Миронова, и только потом режиссёрская работа Киселёва.

На базовом, фундаментальном уровне здесь работает всё, что должно работать. Отличные актёрские работы, добротные диалоги, совсем нестыдные спецэффекты и, главное, наличие полноценного саспенса. И это с учётом того, что об исходе (успешном исходе!) полёта Алексея Леонова и Павла Беляева известно каждому зрителю ещё до начала сеанса. Это, как принято говорить в таких случаях, большое кино. Снятое с размахом и умением.

Создатели фильма, как думается, ставили перед собой задачу напомнить соотечественникам о событиях, которыми все мы имеем полное право гордиться. Задача эта накладывает некоторые ограничения на авторов, упрощает само повествование, делает его чуть более прямолинейным, чем оно могло бы быть. Однако, говоря по существу, не несёт в себе никакого негатива. Получилось открыточно. На один раз. Но этот один раз совершенно точно не будет лишним.