Шарман!
Дочь
Посмотрел художественный фильм «Аннетт» режиссёра Леоса Каракса, и по этому поводу хочется сказать несколько слов. Адам Драйвер (успешный стендап-комик, не просто веселящий почтенную публику, но и озвучивающий со сцены актуальную повестку дня) и Марион Котийяр (оперная дива, срывающая овации в лучших залах мира) влюбляются друг в друга. За скоротечным периодом ухаживания следует свадьба, беременность и все «прелести» семейной жизни. Общение между героями осуществляется исключительно с помощью пения, мюзикл как-никак.
При всех очевидных достоинствах «Аннетт» оставляет смешанное послевкусие, в котором наряду с восхищением некоторыми художественными решениями присутствует и ощущение надуманности, искусственности всего происходящего на экране. Не в буквальном, то есть содержательном смысле, а скорее на уровне авторского высказывания. Каракс заходит на территорию мюзикла не для того, чтобы высмеять жанр или поиграть в постмодернистскую игру. Для него это просто инструмент, набор конкретных приёмов и правил, с помощью которых он хочет рассказать свою историю. О’кей, хорошо. Вопрос тут в другом: можно ли было поведать зрителю то же самое без вокализации, длиною в 140 минут? Думается, да, можно. Однако француз решил иначе, на что, безусловно, имеет полное право.
Говоря о новых работах режиссёров масштаба Каракса (а он режиссёр вне всяких сомнений выдающийся), всегда проблематично очертить систему координат, по критериям которой эту работу имеет смысл оценивать и воспринимать. Понятно без лишних слов, что настоящие auteur’ы имеет право на всё. Также ясно, что «Аннетт» имеет и нотки исповедальности, автобиографические полутона (жена режиссёра Екатерина Голубева умерла в 2011-м году, у пары осталась дочь Настя). В единое, внутренне согласованное и гармоничное полотно, однако, всё это не складывается.
Впрочем, это тот самый случай, когда оценки увиденного могут быть ровно противоположными. И у той и другой стороны найдутся свои аргументы. В некотором смысле это безусловный комплимент. Ведь искусство это прежде всего сила резонанса, возникающая между художественным произведением и реципиентом. Леос Каракс этот резонанс определённо создал. А со знаком плюс или минус — каждый решит для себя. Самолично и самостоятельно.
Призрачно всё
Да.
It Begins
Наездник
Клинт ещё даст огня.
Сестра Джона
Not bad, not bad. На уровне трейлера так уж точно.
Нимб
На съёмках «Профессия: Репортёр» Микеланджело Антониони
Хейт
Режиссёр Ноэ разложил как на мангале.
Кровь за кровь
Понятно.
Отец
Зачем-то посмотрел художественный фильм «Последний наёмник» режиссёра Давида Шарона, артист Ван Дамм играет отставного Рэмбо, возвращающегося с полей (а точнее из Монголии транзитом через Украину) в Париж ради спасения сына, которого он никогда не видел.
Ну, ожидаемая в общем-то вышла история. Ощущение, что сюжет писался второгодниками, которых в школе оставляют на продлёнку, при этом всё, естественно, выстроено вокруг вандаммовской киномифологии с бесконечными подмигиваниями. Такой подход идеально бы сработал для, скажем, 30-минутной короткометражки, для фильма продолжительностью почти 2 часа — уже сложнее. При этом для самого бельгийца это вполне удачный выбор. Самоирония в 60 лет, когда золотые годы карьеры остались в конце 80-х — начале 90-х, дело хорошее и, пожалуй, единственно верное. Тут изначально нет никаких намёков на серьёзность, поэтому — чистый fun, ни к чему не обязывающее дуракаваляние. Вопрос о качестве этого дуракаваляния лучше оставить за скобками.
Если вдуматься, режиссёр Шарон проделал в заданной для самого себя системе координат вполне сносную работу. Случилась жанровая безделушка. Но даже с учётом этого — строго на любителя.