Indie-хит 2017 года собственной персоной.

Так вот о художественном фильме «Плохая партия» режиссёра Аны Лили Амирпур. Постапокалиптическое будущее. Что именно случилось (на уровне деталей и разъяснения причин) — неизвестно. В жаркой пустыне соседствует орава качков-каннибалов (артист Момоа у них за главного) и разношёрстные доходяги, верящие в Мечту (в роли Мечты — Киану Ривз с импозантными усами). Главная героиня — бедная девушка Арлен — в начале окажется в лапах первых, а позже примкнёт ко вторым…

Три года назад Амирпур дебютировала в полном метре картиной «Девушка возвращается одна ночью домой», где очень остроумно переосмыслила вампирскую тему, подав её с элементами национального (иранского!) колорита. Нечто похожее она совершает и в «… партии». С поправкой на контекст, локации и актёрский ансамбль.

«Плохая партия» — это горячечный сон фаната «Безумного Макса», в котором причудливо сплелись сатирическая антиутопия, любование разложением (как физическим, так и ментальным) и размышления (не претендующие на глубину, и тем не менее) о иерархичности любого человеческого сообщества, вне зависимости от его кулинарно-гастрономических предпочтений.

Амирпур создаёт вполне автономную картину мира. В неё легко поверить, ещё легче — погрузиться. По гамбургскому счёту это, конечно, одна большая шутка. Милейшая и задорная стилизация. Но для успешной реализации одного желания слишком мало. Режиссёр точно распределяет силы на всей дистанции своего (и зрительского) забега.

Содержательная повестка — кто? что? зачем? почему? — тут важна, но всё же вторична. Основные силы брошены на работу с формой. И она (проделанная работа) впечатляет. Амирпур демонстрирует незаурядный вкус к деталям и чутьё на культовость материала. «Плохая партия» — в лучшем смысле слова странное, запоминающееся и безусловно талантливое кино. За Аной Лили теперь глаз да глаз!

Может выйти толк, может.

Наконец-то режиссёру Бэю и в плане кассовых сборов по носу дали. Давно пора. Заигрался.

На ММКФ показали один из трёх отечественных фильмов в конкурсе — «Карп отмороженный» режиссёра Владимира Котта. Марина Неёлова играет пенсионерку Елену Михайловну, которой в самом начале врач-кардиолог сообщает, что сердце может остановиться в любой момент. Так как сын (Евгений Миронов) живёт в большом городе, и редко навещает мать в её захолустье, женщина обстоятельно подходит к вопросу собственных похорон: начинает собирать справки о смерти…

У Владимира Котта получилась камерная, местами по-настоящему душевная, но прямолинейная как железнодорожная шпала история. Хорошо рассказанная, однако слишком, слишком простая (как для фестивального формата так уж точно).

Очарование ленты держится на актёрском трио (блистательном трио!) Неёлова — Фрейндлих — Миронов. Такой кастинг — козырь сам по себе. Тут, что называется, главное не мешать, всё сделают сами. И делают. Что, правда, не отменяет пошловатой литературности некоторых диалогов и «скучности» сюжетных поворотов.

Такой кинематограф, безусловно, имеет право на существование. Более того, доля зрительского удовольствия во время просмотра гарантирована практически каждому. Однако, нельзя не признать, что снимали так вчера. Получилось советское старорежимное кино. Знакомство с которым вряд ли испортит настроение, но, к сожалению, и не взбодрит.

Незаметно подкралось последнее воскресенье месяца. Здесь можно писать (и обсуждать) любые фильмы, сериалы и другие кинотемы, не боясь каких-либо обвинений и санкций. Делиться впечатлениями от увиденного за последнее время и т.д. и т.п.

В рамках внеконкурсной программы «Эйфория окраин» показали последний фильм Анджея Вайды «Послеобразы». На дворе конец 1940-х. Взгляды признанного художника Владислава Стржеминского (Богуслав Линда) начинают расходиться с представлениями о роли и месте искусства в жизни народа, пропагандируемыми Польской объединённой рабочей партией. Возникшее противостояние и категорическое нежелание живописца «учить уроки истории» оборачивается увольнением из университета, безденежьем и одиночеством.

В «Послеобразах» Вайда обращается к вечной теме — Художник и Власть. Содержательная сторона вопроса тут достаточно прямолинейна и не таит в себе неожиданных ходов. Стржемински, будучи инвалидом (на Первой мировой были потеряны рука и нога), делает выбор в пользу творческого наследия, мужественно борясь с неурядицами бытового свойства. Да, министр культуры сильнее его формально, но не сущностно.

Впечатляет другое. Насколько чётко, без стариковского бормотания и заговариваний-повторений, 90-летний Вайда формулирует свою мысль. Конечно, «Послеобразы» не лучшая картина в фильмографии режиссёра (а в ней имеется целая россыпь жемчужин), но уверенное, без дрожжи в коленках, высказывание на интересующую классика тему. По факту — завещание. И в этом есть свой красивый символизм. Нет никаких сомнений в том, что в уста художника Стржеминского Вайда вложил свои мысли и размышления о миссии любого Творца. Вне зависимости от исторической эпохи и политической конъюнктуры.