.

Снятся ли андроидам…?

56 комментариев

Так вот пара слов о художественном фильме «Чужой: Завет» сэра Ридли Скотта. В начале 22 века космическое пространство бороздит корабль, везущий на планету Оригае-6 несколько тысяч будущих колонизаторов и эмбрионов. Пока экипаж пребывает в состоянии криогенного сна, за хозяйством присматривает андроид Уолтер (Майкл Фассбендер). Форс-мажор заставляет его вывести команду из спячки. Чуть позже они получат таинственный сигнал с ближайшего небесного тела (куда более удобного для жизни, нежели Оригае-6) и совершат туда вылазку…

Как известно, силами выдающегося англичанина студия 20th Century Fox решила достать из чулана классическую франшизу для перезапуска-переосмысления. Новое вино в старые меха или старое вино в новые меха, сразу не понять. Рискованную во всех смыслах задумку хоть как-то оправдывало приглашение режиссёра оригинала. Красивый и элегантный ход. Первый блин — «Прометей» — вышел если и не комом, то с комочками.  Пять лет назад сценаристы Спэйтс и Линделоф явно путались в показаниях, маскируя сюжетные дыры приёмом умолчания. Для работы над «Заветом» был рекрутирован прославленный Джон Логан, имеющий опыт работы со Скоттом («Гладиатор»). Всё это: косвенное свидетельство общего недовольства и желания вывести новую-старую франшизу в более управляемое русло. Что у Логана (при участии Данте Харпера), с одной стороны, получилось. С другой же, автоматически породило череду новых вопросов, некоторые из которых нелицеприятны.

В «Завете» режиссёр Скотт и компания пытаются усидеть на нескольких стульях, правой рукой конструируя новую мифологию, связанную с Создателями, а левой изо всех сил семафоря поклонникам оригинальной серии о преемственности (делается это наиболее простым способом: визуальными цитатами из первой и второй частей). По факту — имеет место лёгкая шизофрения, когда вместо повествовательной стройности и порядка какофония смыслов.

Конечно «Завет» не лишён некоторого очарования и радости угадывания (плюс шикарная работа артиста Фассбендера, которому действительно есть, что играть). Но главная проблема тут в том, что складываемая авторами мозаика (очевидным образом претендующая на многозначительность, с отсылками к примерам т.н. высокой культуры) по-прежнему не имеет чётких границ, а создаваемая система координат носит искусственный характер, что трудно не заметить.

В отрыве от тетралогии имени лейтенанта Эллен Рипли всё это имеет полное право на существование (режиссёр Скотт — мастер высшего калибра, среднюю температуру по больнице держит на должном уровне), однако теряется и не находит себе места в общей вселенной. Точнее, место-то уже найдено, но оно не слишком завидно.

Подробнее

.

Ordo Ab Chao

5 комментариев

Посмотрел художественный фильм «Сьераневада» прекрасного румына Кристи Пую, и по этому поводу хочется сказать несколько слов. В центре сюжета — поминки главы семейства в 3-комнатной бухарестской квартире, куда приезжают многочисленные родственники усопшего. Ожидание священника коротается разговорами на самые разные темы: о политике, истории, отношениях и т.д. Все давно проголодались и хотят приступить к трапезе, но что-то постоянно мешает просто сесть за стол и выпить, не чокаясь…

За два года до каннского триумфа соотечественника Мунджиу («4 месяца, 3 недели и 2 дня»), ставшего лицом «новой румынской волны», режиссёр Пую снял «Смерть господина Лазареску» — один из лучших европейских фильмов 2000-х. Эта трагикомедия стала своеобразной предтечей всего того, что чуть позже (по-своему, с авторскими штрихами и придумками) будут использовать и Мунджиу и Корнелиу Порумбою. И дело тут, естественно, не в формальном первенстве, а в изначальном посыле, месседже. Всматриваясь в румынскую действительность, напоминающую отштукатуренный брежневский застой, Пую формулирует вопросы экзистенциального, временами онтологического свойства, выходящие далеко за пределы бытовой реальности (или реальности быта).

«Сьераневада» — это в первую очередь медитативное созерцание хаоса, окружающего каждого из нас 24 часа в сутки. Установив камеру (а вместе с ней и зрительский взгляд) в просторной прихожей, Пую попеременно обращается к событиям, происходящим в каждой из комнат квартиры. Подобное «мотание головой» (в отличие от тех же Мунджиу и Порумбою, любящих статичность иранской школы) максимально погружает в происходящее, только успевай следить!

Но при этом, мысль на первый взгляд парадоксальная, а на деле лишь подчёркивающая мудрость автора, в этом бесконечном калейдоскопе случайностей, несуразиц, ссор и конфликтов Пую обнаруживает жизнь. Жизнь как таковую. Поминки — традиция, связанная со смертью, то есть полным и тотальным угасанием, остановкой (как минимум, на физическом плане) неминуемо и неумолимо превращаются в искрящуюся суету, движение. Действующие лица могут этого и не осознавать, но это осознаёт режиссёр, что первичней и важнее.

В таких работах, при всей очевидной философичности, не бывает однозначных ответов. Да и относительно вопросов есть большие сомнения. Кристи Пую отнюдь не дидактичен. Его задачей, думается, было превратить форму и содержание в некую однородную массу, когда первое не просто вытекает из второго, а является его неотъемлемой частью на уровне ДНК. Этакий кинематографический пантеизм, где художественное осмысление реальности сообщает больше не об авторе, а о реальности. И в этом смысле режиссёр Пую одержал полную и безоговорочную победу.

Подробнее