До экранов добрался художественный фильм «Кловерфилд, 10», снятый, как известно, в режиме тотальной секретности, что в нашу цифровую эпоху сродни настоящему профессиональному подвигу. Но дело, естественно, не в этом занятном контексте, а собственно в начинке, приготовленной кулинаром-дебютантом Дэном Трахтенбергом.
После ссоры с женихом Мишель (Мэри Элизабет Уинстед) садится в машину и уезжает, куда глаза глядет. По дороге она попадает в аварию, очнувшись, обнаруживая себя в подземном, обставленном с любовью бункере. Хозяин подземного укрытия Говард (артист артистыч Джон Гудман) сообщает девушке дурные вести: в результате атаки то ли заокеанских врагов, то ли пришельцев население США истреблено под корень. Говард, Мишель и молодой человек с закрытым переломом руки Эммет (Джон Галлахер-младший) — единственные, кому удалось выжить. Поверхность Земли заражена, воздух отравлен и находиться в невольном заточении троице придёться, как минимум, один-два года. У молодой особы возникают закономерные вопросы, поскольку совершенно очевидно, что Говард чего-то недоговаривает…
«Кловерфилд, 10» пример того, когда искреннее желание сделать качественно и красиво (во всех смыслах) вкупе с молодецким задором позволяет взявшемуся из ниоткуда дебютанту задать планку такого уровня, о которой не всегда помышляют и коллеги постарше. Трахтенберг лепит своё детище из нескольких пород глины, пород разных, на первый взгляд, диаметрально противоположных, но в их концептуальном и фундаментальном различии и кроется секрет успеха. Главное ведь пропорции и умение вовремя отсечь лишнее.
Несколько раз за фильм артисты Уинстед, Гудман и Галлахер-младший разыгрывают бергмановские мизансцены, мгновенно катапультирующие «Кловерфилд, 10» в разряд полноценных, всамделишных драм, где альфой и омегой всего и вся являются судьбы героев, а не творящаяся вокруг них фантасмагория. Финальная 20-минутка, тем не менее, напоминает зрителю о том, что он созерцает кровного родственника «Монстро» (в оригинале Cloverfield), со всеми вытекающими из констатации данного факта последствиями. Да, это настоящее сальто-мортале на глазах изумлённой публики, смена регистра и обнажённая стриптизёрша, выскочившая из праздничного торта одновременно. Словом, сюрприз, неожиданность, радикальное переосмысление сконструированной и обжитой до этого повествовательной парадигмы. При желании к этому можно придраться. Но отчего-то не хочется. Прежде всего потому, что 80% экранного времени картины — это пиршество вкуса и такта, работа по-настоящему любящих своё дело людей.
Трахтенберг увлечённо пестует герметизм своего первенца, заставляя зрителя не просто сопереживать главной героине, но и идентифицироваться с ней. Потому шок после встречи с неизвестным, после выхода за пределы охватывает не только Мишель, но и всех остальных вольных и невольных созерцателей этого интригующего действа. Что свидетельствует лишь об одном: режиссёр целиком и полностью захватил внимание оных. Для первой полнометражной работы — комплимент однозначный и безогоровочный.
P.S. Да, Джон Гудман! Можно пуститься в продолжительные рассуждения, а можно скромно констатировать: его Говард — одна из лучших ролей в карьере большого артиста.
